Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
– Соня, что? – тут же подскочили к ней все трое.
Не отвечая, она успокаивающе поглаживала по животу ладонью. Она все поняла. Еще не родившийся малыш напомнил маме о себе.
Глава 17
Бабье любопытство гнало в тот дом, где она раньше жила. Валерия Георгиевна Шляхтина знала точно, что никого из знакомых там не найдет. И не потому, что все вдруг разъехались: просто Валерия Георгиевна подъездные знакомства никогда не поддерживала. Правило у нее такое было, не замечать соседей: глядишь, и твоя жизнь для них будет закрытой. То, что ошибалась, поняла на суде: о ее жизни соседи знали все. А что не знали, додумали. И выяснилось, что ее никто не любил: именно за скрытность нрава, больше не за что: подлостей соседских она никому не делала. Оказалось вдруг, что и мужа до развода она довела, и дочь свою в дворовую компанию вытолкнула. Мол, девочке тошно было смотреть на, мягко скажем, непотребное поведение мамочки. Что такого непотребного Валерия совершила, никак понять не могла: со Шляхтиным жили они по обоюдному согласию – каждый сам по себе. Следовательно, на личную жизнь каждый имел свое личное право. Разница была лишь в том, что Шляхтин имел связи на стороне, а она водила своих любовников домой. И все это замечали. Ну, сглупила. Так и получилось, что каждое слово, сказанное на суде, было не в ее пользу. И такой дрянью ее выставили, что снисхождения от тетки-судьи она уже и не ждала.
А каким Лунев-то оказался паршивцем! Даже адвоката толкового найти не захотел, на деньги пожмотился, не иначе.
Валерия Георгиевна довольно резво соскочила с подножки остановившегося трамвая. Вот и конец путешествию.
То, как ехала в поезде в общем вагоне, вспоминать не хотелось. Как люди узнавали в ней только что освободившуюся зэчку, для нее осталось загадкой. Две бабы с соседних полок вроде и поглядывали жалеючи, но сумки свои все время к груди прижимали, почти не таясь. А ей вдруг стало обидно: она же не воровка какая-то. А кто? Убийца…
Во дворе было безлюдно. Валерия Георгиевна остановилась перед подъездом и бросила взгляд на окна бывшей квартиры. Если она все поняла правильно из последнего письма Зинаиды, квартиру эту Вика продала. А ей, матери, купила однокомнатную в обычной хрущевке. Да еще и на окраине города. Хороша доченька!
Валерия Георгиевна не знала о том, что Шляхтин написал завещание. Как могла прийти в голову эта мысль ему, здоровому оптимисту по жизни? Он даже ни разу не был в поликлинике, ни на что не жаловался, а простуду, редко достававшую его по осени, лечил сладкими ментоловыми конфетками. И – проходило! Завещание – это же почти привет с того света!
Он ее, жену свою, даже не упомянул. На память о себе не пожелал ничего оставить. Все – Вике. Вика, конечно же, Валерии дочь, не чужой тетки, но – обидно. Осталась Валерии Георгиевне лишь ее трешка и салон красоты. Да вот еще Вика выделила матери на бедность однокомнатную квартирку. Салон уже давно дохода не приносил, за десять лет приобрел лишь конкурентов и долги. Валерия Георгиевна рассчитывала только на деньги, скопившиеся на счету от сдачи квартиры. За вычетом оплаты услуг посредника. А это не так уж много, учитывая, что пожить-то еще хочется. Остается одно – Вику к совести призвать.
Она в последний раз бросила взгляд на светящиеся окна и пошла дальше, в сторону дома, где сейчас жила ее дочь. Совсем рядом, на соседней улице.
Ее встретила Зинаида. По-бабьи всплеснув руками, та испуганно попятилась назад. Валерия Георгиевна усмехнулась – ее здесь не ждали. Поняла, что вторгается в давно устоявшуюся жизнь людей, которые некогда считались самыми близкими. Она вдруг ощутила запах своего неухоженного тела, камерной нищеты и плохо отмытой дорожной грязи. Почувствовала себя чужой даже для Зинаиды, хотя и писавшей все это время короткие редкие письма, но не сумевшей сейчас даже скрыть растерянность.
– Здравствуй, Зина. – Валерия Георгиевна все же переступила негостеприимный порог.
– Валерия! Заходи, – неопределенно махнула рукой Зинаида то ли в сторону длинного коридора, то ли в сторону кухни, из которой доносились манящие своей сытностью запахи.
– Вика дома?
– Нет, они с Иваном у ее подруги. Я одна. То есть с детьми. То есть с твоими внуками, – Зинаида потерялась совсем.
Вот внуков своих Валерия Георгиевна видеть была не готова. Маленькие белокурые головки с фотографии, присланной Зинаидой втайне от Вики, не выходили у нее из головы все время, пока тряслась на полке поезда. Но объявиться бабушкой перед ними она не смела.
– Ты мне дай адрес той квартиры, которую приобрела для меня добрая дочь, – попросила она с сарказмом в голосе, – и ключ.
– Да-да, конечно. Вот. Это в промышленном районе, – Зинаида вынула из ящика комода ключ и карточку с адресом.
«Подготовилась. Все, что мне предназначено – тут же, в коридоре. Это чтобы я в барские покои не лезла, что ли?» – подумала Валерия Георгиевна со злостью.
– Спасибо. Еще увидимся, – процедила она сквозь зубы, выходя из квартиры.
«Вот ее-то как раз и не хватало Вике. Со всей накопленной за эти годы злобой. Ко всем неприятностям еще и возвращение мамочки!» – Зинаида не испытывала к бывшей подруге никаких чувств. Ни жалости, ни сочувствия. Все умерло. В тот день, когда та выстрелила в единственного любимого ею, Зинаидой, мужчину.
Глава 18
Борин даже представить боялся, что было бы с Дашкой, если б она потеряла Леньку. Или Стасю. Хотя нет, неудачно он как-то подумал: его жена уже теряла сына[7]. Тогда она была ему еще не жена…
Он смотрел на Софью Гурскую, и от ее ледяного спокойствия у него по телу разливался холод. Он видел, что ее подругам и Ивану Луневу, мужу одной из них, тоже не по себе. Все смотрели на Софью, ровным голосом вещавшую о высшем суде, расплате за содеянное и справедливости возмездия. И молчали.
Борин пришел к Гурским в надежде, что Софья уже хоть немного, но пришла в себя. Надеялся, что Лунев еще не успел сообщить о гибели мужа. И тогда можно рассчитывать хоть на какую-то беседу. А теперь стоял и слушал ее горестный монолог.
– Я хочу лишь одного – чтобы она вернула мне сына, – повторяла Софья уже в сотый раз. – Найдите ее, только не наказывайте. Она столько страдала по моей вине…
– Соня, перестань пороть чушь. Похищению ребенка нет оправдания! – Вика бросила на Борина возмущенный взгляд, мол, скажите хоть что-то!
– Да, Софья Александровна, давайте не будем оправдывать преступника.
– Тогда и меня судить нужно. За ту драку…
Борин вздохнул. Разговора с Софьей не получается.
– Виктория Дмитриевна, где мы с вами можем поговорить?
– Пойдемте, – Вика вышла из кухни.
Это была детская. С кроватью в виде большой лодки или катера, в изголовье которой было приделано рулевое колесо. С огромными стеллажами, уставленными машинками и роботами. А на стене в рамке висела картина: средневековый замок на острове посреди моря.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
